Неточные совпадения
— Немец уже взялся было за
карман, где у него был карандаш
в книжечке,
в которой он всё вычислял, но, вспомнив, что он
сидит за обедом и заметив холодный взгляд Вронского, воздержался.
Когда Анна вошла
в комнату, Долли
сидела в маленькой гостиной с белоголовым пухлым мальчиком, уж теперь похожим на отца, и слушала его урок из французского чтения. Мальчик читал, вертя
в руке и стараясь оторвать чуть державшуюся пуговицу курточки. Мать несколько раз отнимала руку, но пухлая ручонка опять бралась за пуговицу. Мать оторвала пуговицу и положила ее
в карман.
— Когда роешься
в книгах — время течет незаметно, и вот я опоздал домой к чаю, — говорил он, выйдя на улицу, морщась от солнца.
В разбухшей, измятой шляпе,
в пальто, слишком широком и длинном для него, он был похож на банкрота купца, который долго
сидел в тюрьме и только что вышел оттуда. Он шагал важно, как гусь, держа руки
в карманах, длинные рукава пальто смялись глубокими складками. Рыжие щеки Томилина сыто округлились, голос звучал уверенно, и
в словах его Клим слышал строгость наставника.
Варавка
сидел небрежно развалив тело свое
в плетеном кресле, вытянув короткие ноги, сунув руки
в карманы брюк, — казалось, что он воткнул руки
в живот свой.
За столом среди комнаты
сидел рыхлый, расплывшийся старик
в дымчатых очках и, почесывая под мышкой у себя, как бы вытаскивая медленные слова из бокового
кармана, говорил, всхрапывая...
— Я Варваре Кирилловне служу, и от нее распоряжений не имею для вас… — Она ходила за Самгиным, останавливаясь
в дверях каждой комнаты и, очевидно, опасаясь, как бы он не взял и не спрятал
в карман какую-либо вещь, и возбуждая у хозяина желание стукнуть ее чем-нибудь по голове. Это продолжалось минут двадцать, все время натягивая нервы Самгина. Он курил, ходил,
сидел и чувствовал, что поведение его укрепляет подозрения этой двуногой щуки.
Одно яйцо он положил мимо
кармана и топтал его, под подошвой грязного сапога чмокала яичница. Пред гостиницей «Москва с но» на обломанной вывеске
сидели голуби, заглядывая
в окошко,
в нем стоял черноусый человек без пиджака и, посвистывая, озабоченно нахмурясь, рассматривал, растягивал голубые подтяжки. Старушка с ласковым лицом, толкая пред собою колясочку,
в которой шевелились, ловя воздух, игрушечные, розовые ручки, старушка, задев Клима колесом коляски, сердито крикнула...
Мать
сидела против него, как будто позируя портретисту. Лидия и раньше относилась к отцу не очень ласково, а теперь говорила с ним небрежно, смотрела на него равнодушно, как на человека, не нужного ей. Тягостная скука выталкивала Клима на улицу. Там он видел, как пьяный мещанин покупал у толстой, одноглазой бабы куриные яйца, брал их из лукошка и, посмотрев сквозь яйцо на свет, совал
в карман, приговаривая по-татарски...
Он молча спрятал его
в карман и
сидел подле нее, повесив голову.
«Тут эмская пощечина!» — подумал я про себя. Документ, доставленный Крафтом и бывший у меня
в кармане, имел бы печальную участь, если бы попался к нему
в руки. Я вдруг почувствовал, что все это
сидит еще у меня на шее; эта мысль,
в связи со всем прочим, конечно, подействовала на меня раздражительно.
Пришлось опять долго
сидеть в столовой и пить чай. Иван Петрович, видя, что гость задумчив и скучает, вынул из жилетного
кармана записочки, прочел смешное письмо немца-управляющего о том, как
в имении испортились все запирательства и обвалилась застенчивость.
— Я к игумену прошлого года во святую пятидесятницу восходил, а с тех пор и не был. Видел, у которого на персях
сидит, под рясу прячется, токмо рожки выглядывают; у которого из
кармана высматривает, глаза быстрые, меня-то боится; у которого во чреве поселился,
в самом нечистом брюхе его, а у некоего так на шее висит, уцепился, так и носит, а его не видит.
У одного окна, с одного конца стола,
сидела Верочка и вязала шерстяной нагрудник отцу, свято исполняя заказ Марьи Алексевны; у другого окна, с другого конца стола,
сидел Лопухов; локтем одной руки оперся на стол, и
в этой руке была сигара, а другая рука у него была засунута
в карман; расстояние между ним и Верочкою было аршина два, если не больше.
Полез
в карман за платком — и
в кармане жена; вынул из уха хлопчатую бумагу — и там
сидит жена…
Они рассказали ему, что играла Настасья Филипповна каждый вечер с Рогожиным
в дураки,
в преферанс,
в мельники,
в вист,
в свои козыри, — во все игры, и что карты завелись только
в самое последнее время, по переезде из Павловска
в Петербург, потому что Настасья Филипповна всё жаловалась, что скучно и что Рогожин
сидит целые вечера, молчит и говорить ни о чем не умеет, и часто плакала; и вдруг на другой вечер Рогожин вынимает из
кармана карты; тут Настасья Филипповна рассмеялась, и стали играть.
Хохол, высокий и сухой, покачиваясь на ногах, стоял среди комнаты и смотрел на Николая сверху вниз, сунув руки
в карманы, а Николай крепко
сидел на стуле, окруженный облаками дыма, и на его сером лице выступили красные пятна.
За карточным столом Порфирий Петрович не столько великолепен, сколько мил;
в целой губернии нет такого приятного игрока: он не сердится, когда проигрывает, не глядит вам алчно
в глаза, как бы желая выворотить все внутренности вашего
кармана, не подсмеивается над вами, когда вы проигрываете, однако ж и не
сидит как истукан.
По левую руку на корточках
сидел красный, с потным лицом офицерик, принужденно улыбался и шутил, когда били его карты, он шевелил беспрестанно одной рукой
в пустом
кармане шаровар и играл большой маркой, но очевидно уже не на чистые, что именно и коробило красивого брюнета.
Несмотря на те слова и выражения, которые я нарочно отметил курсивом, и на весь тон письма, по которым высокомерный читатель верно составил себе истинное и невыгодное понятие,
в отношении порядочности, о самом штабс-капитане Михайлове, на стоптанных сапогах, о товарище его, который пишет рисурс и имеет такие странные понятия о географии, о бледном друге на эсе (может быть, даже и не без основания вообразив себе эту Наташу с грязными ногтями), и вообще о всем этом праздном грязненьком провинциальном презренном для него круге, штабс-капитан Михайлов с невыразимо грустным наслаждением вспомнил о своем губернском бледном друге и как он
сиживал, бывало, с ним по вечерам
в беседке и говорил о чувстве, вспомнил о добром товарище-улане, как он сердился и ремизился, когда они, бывало,
в кабинете составляли пульку по копейке, как жена смеялась над ним, — вспомнил о дружбе к себе этих людей (может быть, ему казалось, что было что-то больше со стороны бледного друга): все эти лица с своей обстановкой мелькнули
в его воображении
в удивительно-сладком, отрадно-розовом цвете, и он, улыбаясь своим воспоминаниям, дотронулся рукою до
кармана,
в котором лежало это милое для него письмо.
С квартиры выгнали,
в другую не пускают:
Все говорят, что малый я пустой,
Срок паспорта прошел,
в полицию таскают.
Отсрочки не дают без денег никакой…
Теперь
сижу один я на бульваре
И думаю, где мне ночлег сыскать.
Одной копейки нет
в моем
кармане,
Пришлось последнее продать…
Туберозов, отслужив обедню и возвратившись домой, пил чай,
сидя на том самом диване, на котором спал ночью, и за тем же самым столом, за которым писал свои «нотатки». Мать протопопица только прислуживала мужу: она подала ему стакан чаю и небольшую серебряную тарелочку, на которую протопоп Савелий осторожно поставил принесенную им
в кармане просфору.
Молодой Джон
сидел на стуле, вытянув ноги и заложив руки
в карманы, с видом человека, скучающего от этих разговоров.
«Не
в кармане ли унесла ее Варвара? — думал Передонов. — Много ли ей надо места? Спрячется
в карман и будет
сидеть, пока срок не придет».
Сеня Комаровский был молчалив. Спрятав голову
в плечи, сунув руки
в карманы брюк, он
сидел всегда вытянув вперёд короткие, маленькие ноги, смотрел на всех круглыми, немигающими глазами и время от времени медленно растягивал тонкие губы
в широкую улыбку, — от неё Кожемякину становилось неприятно, он старался не смотреть на горбуна и — невольно смотрел, чувствуя к нему всё возрастающее, всё более требовательное любопытство.
Потом он очутился у себя дома на постели, комната была до боли ярко освещена, а окна бархатисто чернели; опираясь боком на лежанку, изогнулся, точно изломанный, чахоточный певчий; мимо него шагал, сунув руки
в карманы, щеголеватый, худенький человек, с острым насмешливым лицом; у стола
сидела Люба и, улыбаясь, говорила ему...
Увар Иванович
сидел в креслах возле окна и дышал напряженно, Николай Артемьевич ходил большими шагами по комнате, засунув руки
в карманы; лицо его выражало неудовольствие.
В три часа убранная Вава
сидела в гостиной, где уж с половины третьего было несколько гостей и поднос, стоявший перед диваном, утратил уже половину икры и балыка, как вдруг вошел лакей и подал Карпу Кондратьичу письмо. Карп Кондратьич достал из
кармана очки, замарал им стекла грязным платком и, как-то, должно быть, по складам, судя по времени, прочитавши записку
в две строки, возвестил голосом, явно не спокойным...
За этим пароксизмом последовал быстрый упадок сил. Пепко сел на пол и умолк.
В единственное окно моего гроба глядело уже летнее утро. Какой-то нерешительный свет бродил по дешевеньким обоям, по расщелявшемуся деревянному полу, по гробовой крышке-потолку, точно чего-то искал и не находил. Пепко
сидел, презрительно мотал головой и, взглядывая на меня, еще более презрительно фыркал. Потом он достал из
кармана несколько написанных листов и, бросив их мне
в физиономию, проворчал...
— Да-с, а теперь я напишу другой рассказ… — заговорил старик, пряча свой номер
в карман. — Опишу молодого человека, который,
сидя вот
в такой конурке, думал о далекой родине, о своих надеждах и прочее и прочее. Молодому человеку частенько нечем платить за квартиру, и он по ночам пишет, пишет, пишет. Прекрасное средство, которым зараз достигаются две цели: прогоняется нужда и догоняется слава… Поэма
в стихах? трагедия? роман?
На небольшом клочке веленевой бумажки стояли следующие, карандашом начертанные слова:"Приходите сегодня вечером
в семь часов ко мне на одну минуту, умоляю вас. Ирина". Литвинов сунул бумажку
в карман и, обернувшись, усмехнулся опять… кому? зачем? Татьяна спиной к нему стояла. Обед происходил за общим столом. Литвинов
сидел между Капитолиной Марковной и Татьяной и, как-то странно оживившись, разговаривал, рассказывал анекдоты, наливал вина себе и дамам.
Он
сидел подле своей невесты, а
в нескольких вершках расстояния от нее,
в боковом его
кармане, находился платок Ирины.
Саша оскалил зубы, сунул руку
в карман, отшатнулся назад. Все остальные — их было много —
сидели молча, неподвижно и ждали, следя за рукою Саши. Мельников взмахнул шапкой и не спеша пошёл к двери.
Он не
сидел, а расхаживал по комнате, держа руки
в карманах, вежливо сторонился от всех, его гладкое лицо было холодно и брезгливо, тонкие губы двигались неохотно, он всегда хмурился, и глаз его не было видно.
Об искренности же его рассказывают, что он однажды явился к бабушке с просьбою наказать его за проступок, о котором никто не знал и который весь состоял
в том, что дядя,
сидя за уроком, имел
в кармане маленькую юлу, которая ему очень нравилась и которую ему подарили за несколько минут до прихода учителя.
— Хорошо! — согласилась Елена и тут же отдала Жуквичу все деньги, которыми тот опять все время, пока
сидел у ней, как бы даже небрежно играл; но, пойдя домой, по-прежнему аккуратнейшим образом уложил их
в свой
карман.
Мне стало неловко, и я ускорил шаги, слегка поклонившись. Урманов продолжал
сидеть с руками
в карманах. Валентина Григорьевна сдвинула брови, посмотрела на него внимательно и повернулась ко мне.
Он очень долго
сидел над этим вторым письмом, многое
в нем перемарывал и переделывал и, тщательно списав его на тонком листе почтовой бумаги, сложил его как можно мельче и положил
в карман.
Васса. Да, да, спешите! (
Сидит, закрыв глаза. Выдвинула ящик стола, чего-то ищет. Нашла коробочку, рассматривает содержимое, помешивая его вставкой пера. Шум за дверями. Быстро спрятала коробочку
в карман.)
Чебутыкин(
в глубине сцены садится на скамью). Утомился… (Вынимает из
кармана газету.) Пусть поплачут… (Тихо напевает.) Та-ра-ра-бумбия…
сижу на тумбе я… Не все ли равно!
Старик, задыхаясь от усталости и тревоги, бежал около двух верст до площади, где стоят извозчики. Облитый потом, он сел на дрожки и велел везти себя
в врачебную управу. Не глядя, что вынул из
кармана, он дал извозчику монету и вбежал
в сени. Баба и старуха
сидели на окне. Старуха плакала.
Как всегда, Яков ушёл от неё успокоенный, а через семь дней, рано утром табельщик Елагин, маленький, рябой, с кривым носом, сообщил, что на рассвете, когда ткачи ловили бреднем рыбу, ткач Мордвинов, пытаясь спасти тонувшего охотника Носкова, тоже едва не утоп и лёг
в больницу. Слушая гнусавый доклад, Яков
сидел, вытянув ноги для того, чтоб глубже спрятать руки
в карманы, руки у него дрожали.
Но, открыв дверь, стоя на пороге её, он тотчас убедился, что всё уже было: хладнокровный поручик, строго сдвинув брови, стоял среди комнаты
в расстёгнутом кителе, держа руки
в карманах, из-под кителя было видно подтяжки, и одна из них отстёгнута от пуговицы брюк; Полина
сидела на кушетке, закинув ногу на ногу, чулок на одной ноге спустился винтом, её бойкие глаза необычно круглы, а лицо, густо заливаясь румянцем, багровеет.
— Благодарим покорнейше, — ответил солдат хмуро и удалился, держась за щеку, а я бросился
в приемную и
сидел там некоторое время, охватив голову руками и качаясь, как от зубной у самого боли. Раз пять я вытаскивал из
кармана твердый окровавленный ком и опять прятал его.
Челкаш, испуганный, изумленный и озлобленный,
сидел на песке, откинувшись назад и упираясь
в него руками,
сидел, молчал и страшно таращил глаза на парня, уткнувшегося головой
в его колени и шептавшего, задыхаясь, свои мольбы. Он оттолкнул его наконец, вскочил на ноги и, сунув руку
в карман, бросил
в Гаврилу бумажки.
— Совесть! — возразил исправник. — Знаем мы вашу совесть! Так же небось и у вас
в кармане сидит, как и у нас, грешных!
Глухой тоже
сидел в лавке или, без шапки, заложив руки
в карманы, ходил по улице и рассеянно поглядывал то на избы, то вверх на небо.
Невинным и единственным его развлечением было то, что он,
сидя в своей комнате, создавал различные приятные способы жизни, посреди которых он мог бы существовать: например,
в одно холодное утро, на ухарской тройке, он едет
в город; у него тысяча рублей
в кармане; он садится играть
в карты, проигрывает целую ночь.
Бывало, он придет, принесет с собою,
в заднем
кармане сюртука, какое-нибудь вновь вышедшее сочинение и долго не решается читать, все вытягивает шею набок, как птица, да высматривает: можно ли? наконец, уместится
в уголку (он вообще любил
сидеть по углам), достанет книжку и примется читать, сперва шепотом, потом громче и громче, изредка перерывая самого себя короткими суждениями или восклицаниями.
Он прислушался —
в доме стояла плотная, непоколебимая тишина, с улицы не доносилось ни звука. Потом он долго и молча стоял среди комнаты, сунув руки
в карманы и глядя исподлобья на Бурмистрова, — тот
сидел неподвижно, согнув спину и опустя голову.
Коллежский асессор был совершенно обезнадежен. Он опустил глаза вниз газеты, где было извещение о спектаклях; уже лицо его было готово улыбнуться, встретив имя актрисы, хорошенькой собою, и рука взялась за
карман: есть ли при нем синяя ассигнация, потому что штаб-офицеры, по мнению Ковалева, должны
сидеть в креслах, — но мысль о носе всё испортила!